22.02.2011 в 16:54
Пишет fufajka9:после просмотра десятка интервью с Гарфилдом - написалось вот. нечто романтическое&зарисовочное
Автор: Fуфайка
Пейринг: Эндрю Гарфилд/Джесси Айзенберг
Рейтинг: G, почти джен
Жанр: love in the air. флаффище)
Саммари: Эндрю снова признается в любви)
Примечание: события вымышлены, в жизни все не так и т.д. и т.п., само собой.
"as soon as I met him I fall in love with him"(с)*
Кажется, первым это произнес Аарон.
«В каком-то смысле, знаешь, это история о любви», - он улыбнулся Эндрю, и тот понимающе кивнул в ответ, сосредоточенно ведя пальцами по строчкам сценария.
Это была их первая серьезная читка, первое обсуждение, они засыпали Аарона вопросами, и все еще не верилось, что они действительно здесь, в этом проекте.
*
«Страсть».
Дэвид повторял это очень часто. Страсть, увлечение, то, что ценишь больше всего, то, без чего не можешь жить; с Джесси он так говорил о Марке и фэйсбуке, с Эндрю – этими же словами – о чувствах Эдуардо.
*
- Ты ему дороже всех, - Эндрю смешно взмахнул руками, как будто это должно было объяснить все остальное.
Джесси, на секунду задумавшись, кивнул: да, Марк для Эдуардо дороже всех.
Они обсуждали их целыми вечерами: Марк, Эдуардо, одиночество, дружба, предательство, деньги.
- Любовь, - в один из вечеров уверенно выдал Эндрю, устраиваясь на диване с ногами. – Поэтому, понимаешь, именно поэтому то, что ты делаешь, так ранит. Потому что я люблю тебя, хочу заботиться о тебе, знаешь…
- Быть такой наседкой, - серьезно продолжил Джесси, и получил досадливый, сквозь смех, тычок пяткой в бок.
*
«Я в тебя влюбился».
У Эндрю так просто выходило говорить это: смущенно улыбаясь, так естественно, искренне и тепло.
«Это чертовски легко. Влюбиться в тебя».
Джесси не сомневался, что так оно и есть.
Когда делаешь по-настоящему хороший фильм, так все и получается: ты любишь режиссера, любишь партнеров по площадке, ты проводишь с ними кучу времени – и целую жизнь с их персонажами, и к концу съемок, если повезет, вы читаете мысли друг друга, смеетесь одним и тем же шуткам и делитесь всеми новостями. Вы влюблены, и это означает, что кино получится отличным.
А этот фильм был потрясающим.
*
- Я сразу понял, как только мы познакомились, что в него можно влюбиться.
Эндрю машет рукой в сторону Джесси, как будто это и правда очевидно.
Журналист, вежливо улыбаясь, кивает. Как будто и правда видит в Джесси все то, что Эндрю так расписывает.
- Он великолепен. Серьезно: абсолютно, изумительно…
- Ох, не слушайте его.
- И скромный! – Эндрю радостно улыбается, журналист смеется, и Джесси тоже фыркает – просто ничего не может поделать.
Это приятно – очень приятно, также, как сидеть с Эндрю в полупустом холле, почти не слушать журналиста и смеяться нелепым шуткам, понятным только им двоим. Как будто съемки - и близость - продолжаются.
Все эти интервью, тизеры, предпремьерные шоу, красные дорожки – чертова прорва дорожек, Джесси никак не может запомнить, кто шьет ему пиджаки, а это жизненно необходимая информация – все это на самом деле чертовски здорово. Им везет.
*
- Эдуардо… он очень заботливый. Марк ему небезразличен, очень дорог; чтобы такое сыграть, знаете, нужно самому немного…
«Влюбиться», - мысленно одновременно с ним заканчивает Джесси, снимая у себя с рукава несуществующую нитку.
Это второй раз за неделю.
Журналистка кивает и улыбается: это обычная пост-съемочная фраза. Голливуд. Большое кино.
*
Джесси спрашивают о Марке Цукерберге. Об аккаунте на фэйсбуке. О работе с Дэвидом Финчером. Снова о Марке Цукерберге – реальном Марке, которому в их фильме понравились только шлепанцы и толстовки, ох, Господи.
Его спрашивают о гениальности, о социопатии, о современной молодежи, об интернет-технологиях, о том, что творится в голове у его сволочного, гикнутого персонажа – Джесси не устает подчеркивать, что о содержимом головы реального Цукерберга он не имеет понятия.
Эндрю спрашивают о любви.
То есть, разумеется, его спрашивают об Эдуардо.
А он говорит:
- Мне очень повезло. Джесси – потрясающий парень, отличный актер, и когда встал вопрос о чувствах моего героя...
*
«Люблю».
«Я люблю его», - он улыбается в камеру, смущенно смеется, пихает Джесси плечом.
*
С них снимают микрофоны-петлички, журналистка удалилась на безопасное расстояние и говорит с кем-то по телефону; Эндрю спешит на встречу с Марком Уэббом, и поэтому интервью длилось всего двадцать минут.
Двадцать минут. Одно «просто гений» и два «я влюбился».
- Скоро все будут думать, что это какая-то гей-драма, - весело фыркает Джесси.
Он шутит – честное слово, ему наплевать – но Эндрю вдруг замирает, медленно выпрямляется и сконфуженно щурится:
- Э… извини. Я не думал, что…
- Погоди, - Джесси хмурится и мотает головой; какая чушь. - Я шучу, я не…
У Эндрю звонит телефон, прощание выходит каким-то странно скомканным и Джесси еще некоторое время пытается сообразить что, черт подери, произошло. Возможно, ему надо поменьше шутить. Побольше молчать. Что-то типа того.
*
На самом деле, все гораздо хуже.
*
«Я как бы… стал его бойфрендом», - сообщает Эндрю в следующем интервью.
И добавляет:
«Во всех смыслах».
И еще пауза.
«Кроме сексуального, конечно».
И еще:
«Когда появляется Шон Паркер, вся история становится любовным треугольником».
Пауза, взмах руками:
«Платоническим.»
У Джесси спрашивают, сложно ли играть реально существующего человека.
А Эндрю говорит:
«Он же потрясающий. Чувство юмора, ум, талант, и такой… особенный, уникальный взгляд на вещи. Подкупает с первой секунды». Пауза. «Чисто по-человечески».
*
- Я ничего такого не сказал, - смеется Эндрю; несколько шустрых ребят переставляют свет, журналистка несет кофе Джастину, тот вежливо, эстрадно, благодарно улыбается; у Джесси, кажется, еще чуть-чуть пылают уши из-за «Он гений, правда, на самом деле просто гений».
То, как они близко садятся, как Джастин чуть насмешливым театральным жестом каждый раз уступает Эндрю место рядом с Джесси, как Эндрю сжимает его плечо, притягивает к себе на очередной красной дорожке; как Джесси тянется прошептать ему на ухо «а тот парень наступил Джессике Альбе на платье», и Эндрю смеется в ответ – фотоаппараты стрекочут как безумные, и Джесси очень рад, что никогда, никогда не читает о себе в интернете.
*
Он говорит о своем персонаже. О том, как здорово было поработать с Дэвидом Финчером и его изумительной командой.
О том, как ему повезло с Эндрю.
То есть, повезло с ним поработать.
Журналист кивает и спрашивает о реальном Марке Цукерберге.
*
Эндрю возит с собой сценарий «Паука», подшучивает сам над собой насчет латексного костюма, передает Джесси приветы от Эммы и жалуется на диалоги.
«То есть, знаешь, они говорят, как в комиксах. В плохом смысле. Аарон прибил бы за такое».
Джесси, пролетев с «Глобусом», первым делом тянет за спиной Аарона кулак и получает тычок таким же сжатым кулаком:
- Вступай в клуб, - Эндрю подмигивает.
Проигрывать вдруг оказывается совсем не обидно.
Эндрю выходит на сцену и сбивается, читая с суфлера; возвращается на место через пять минут, наклоняется за спиной Аарона и несчастно сообщает:
- Я кретин.
- Ну… да, - после короткой паузы соглашается Джесси, и они смеются. Аарон косится на них обоих поочередно и выпрямляется, аплодируя Рики Джервезу.
То, как Джесси в конце вечера вытягивает его на сцену ко всем остальным, показывают в каждом репортаже о церемонии вручения – крутят по телеку весь следующий день.
Джесси в десятый раз видит собственную улыбку, и выражение лица Эндрю.
Господи, как здорово, что он не читает фанатские сайты.
*
- Прости меня, - трагично вздыхает Эндрю, как только Джесси снимает трубку.
- Чего?.. - Джесси в Нью-Йорке, здесь шесть двадцать утра, и пятнадцать секунд назад он спал.
- Прости, - повторяет Эндрю, но особой вины в его голосе не слышно. – Я обещал заткнуться насчет этого.
- Чего? – еще раз, только в другом смысле, спрашивает Джесси.
- Я опять сказал, что люблю тебя.
- О.
- Как актера.
- Ага.
- Как человека.
- …так и сказал?
- Как человека… и вообще, - заканчивает цитату Эндрю.
- Ясно. Как бойфренд. Не в сексуальном смысле, - зубодробительно невозмутимым тоном припоминает Джесси.
- Блин. Прости.
Джесси представляет его сейчас: где-то в лифте какой-то телекомпании, смешного, слегка растрепанного, в темном пальто и полосатом шарфе.
- Да иди ты, - он все-таки смеется. – Говори, что хочешь, хоть всему свету в прямом эфире. А я спать хочу. Здесь полседьмого, имей совесть.
Ему слышно, как Эндрю улыбается:
- Ладно.
- Ладно?
- Заметано.
И конечно, что-то тут не так.
*
- Я в него влюбился.
Прямой эфир. Джесси, сидя перед телевизором, давится сэндвичем с огурцом.
А Эндрю делает паузу – и это просто издевательство – а потом пожимает плечами и добавляет:
- По-настоящему. Знаете, как это бывает.
Ведущий понимающе кивает. Он в курсе.
Как и зрители канала CBS.
И весь свет.
И Джесси Айзенберг.
fin
URL записиАвтор: Fуфайка
Пейринг: Эндрю Гарфилд/Джесси Айзенберг
Рейтинг: G, почти джен
Жанр: love in the air. флаффище)
Саммари: Эндрю снова признается в любви)
Примечание: события вымышлены, в жизни все не так и т.д. и т.п., само собой.
"as soon as I met him I fall in love with him"(с)*
Кажется, первым это произнес Аарон.
«В каком-то смысле, знаешь, это история о любви», - он улыбнулся Эндрю, и тот понимающе кивнул в ответ, сосредоточенно ведя пальцами по строчкам сценария.
Это была их первая серьезная читка, первое обсуждение, они засыпали Аарона вопросами, и все еще не верилось, что они действительно здесь, в этом проекте.
*
«Страсть».
Дэвид повторял это очень часто. Страсть, увлечение, то, что ценишь больше всего, то, без чего не можешь жить; с Джесси он так говорил о Марке и фэйсбуке, с Эндрю – этими же словами – о чувствах Эдуардо.
*
- Ты ему дороже всех, - Эндрю смешно взмахнул руками, как будто это должно было объяснить все остальное.
Джесси, на секунду задумавшись, кивнул: да, Марк для Эдуардо дороже всех.
Они обсуждали их целыми вечерами: Марк, Эдуардо, одиночество, дружба, предательство, деньги.
- Любовь, - в один из вечеров уверенно выдал Эндрю, устраиваясь на диване с ногами. – Поэтому, понимаешь, именно поэтому то, что ты делаешь, так ранит. Потому что я люблю тебя, хочу заботиться о тебе, знаешь…
- Быть такой наседкой, - серьезно продолжил Джесси, и получил досадливый, сквозь смех, тычок пяткой в бок.
*
«Я в тебя влюбился».
У Эндрю так просто выходило говорить это: смущенно улыбаясь, так естественно, искренне и тепло.
«Это чертовски легко. Влюбиться в тебя».
Джесси не сомневался, что так оно и есть.
Когда делаешь по-настоящему хороший фильм, так все и получается: ты любишь режиссера, любишь партнеров по площадке, ты проводишь с ними кучу времени – и целую жизнь с их персонажами, и к концу съемок, если повезет, вы читаете мысли друг друга, смеетесь одним и тем же шуткам и делитесь всеми новостями. Вы влюблены, и это означает, что кино получится отличным.
А этот фильм был потрясающим.
*
- Я сразу понял, как только мы познакомились, что в него можно влюбиться.
Эндрю машет рукой в сторону Джесси, как будто это и правда очевидно.
Журналист, вежливо улыбаясь, кивает. Как будто и правда видит в Джесси все то, что Эндрю так расписывает.
- Он великолепен. Серьезно: абсолютно, изумительно…
- Ох, не слушайте его.
- И скромный! – Эндрю радостно улыбается, журналист смеется, и Джесси тоже фыркает – просто ничего не может поделать.
Это приятно – очень приятно, также, как сидеть с Эндрю в полупустом холле, почти не слушать журналиста и смеяться нелепым шуткам, понятным только им двоим. Как будто съемки - и близость - продолжаются.
Все эти интервью, тизеры, предпремьерные шоу, красные дорожки – чертова прорва дорожек, Джесси никак не может запомнить, кто шьет ему пиджаки, а это жизненно необходимая информация – все это на самом деле чертовски здорово. Им везет.
*
- Эдуардо… он очень заботливый. Марк ему небезразличен, очень дорог; чтобы такое сыграть, знаете, нужно самому немного…
«Влюбиться», - мысленно одновременно с ним заканчивает Джесси, снимая у себя с рукава несуществующую нитку.
Это второй раз за неделю.
Журналистка кивает и улыбается: это обычная пост-съемочная фраза. Голливуд. Большое кино.
*
Джесси спрашивают о Марке Цукерберге. Об аккаунте на фэйсбуке. О работе с Дэвидом Финчером. Снова о Марке Цукерберге – реальном Марке, которому в их фильме понравились только шлепанцы и толстовки, ох, Господи.
Его спрашивают о гениальности, о социопатии, о современной молодежи, об интернет-технологиях, о том, что творится в голове у его сволочного, гикнутого персонажа – Джесси не устает подчеркивать, что о содержимом головы реального Цукерберга он не имеет понятия.
Эндрю спрашивают о любви.
То есть, разумеется, его спрашивают об Эдуардо.
А он говорит:
- Мне очень повезло. Джесси – потрясающий парень, отличный актер, и когда встал вопрос о чувствах моего героя...
*
«Люблю».
«Я люблю его», - он улыбается в камеру, смущенно смеется, пихает Джесси плечом.
*
С них снимают микрофоны-петлички, журналистка удалилась на безопасное расстояние и говорит с кем-то по телефону; Эндрю спешит на встречу с Марком Уэббом, и поэтому интервью длилось всего двадцать минут.
Двадцать минут. Одно «просто гений» и два «я влюбился».
- Скоро все будут думать, что это какая-то гей-драма, - весело фыркает Джесси.
Он шутит – честное слово, ему наплевать – но Эндрю вдруг замирает, медленно выпрямляется и сконфуженно щурится:
- Э… извини. Я не думал, что…
- Погоди, - Джесси хмурится и мотает головой; какая чушь. - Я шучу, я не…
У Эндрю звонит телефон, прощание выходит каким-то странно скомканным и Джесси еще некоторое время пытается сообразить что, черт подери, произошло. Возможно, ему надо поменьше шутить. Побольше молчать. Что-то типа того.
*
На самом деле, все гораздо хуже.
*
«Я как бы… стал его бойфрендом», - сообщает Эндрю в следующем интервью.
И добавляет:
«Во всех смыслах».
И еще пауза.
«Кроме сексуального, конечно».
И еще:
«Когда появляется Шон Паркер, вся история становится любовным треугольником».
Пауза, взмах руками:
«Платоническим.»
У Джесси спрашивают, сложно ли играть реально существующего человека.
А Эндрю говорит:
«Он же потрясающий. Чувство юмора, ум, талант, и такой… особенный, уникальный взгляд на вещи. Подкупает с первой секунды». Пауза. «Чисто по-человечески».
*
- Я ничего такого не сказал, - смеется Эндрю; несколько шустрых ребят переставляют свет, журналистка несет кофе Джастину, тот вежливо, эстрадно, благодарно улыбается; у Джесси, кажется, еще чуть-чуть пылают уши из-за «Он гений, правда, на самом деле просто гений».
То, как они близко садятся, как Джастин чуть насмешливым театральным жестом каждый раз уступает Эндрю место рядом с Джесси, как Эндрю сжимает его плечо, притягивает к себе на очередной красной дорожке; как Джесси тянется прошептать ему на ухо «а тот парень наступил Джессике Альбе на платье», и Эндрю смеется в ответ – фотоаппараты стрекочут как безумные, и Джесси очень рад, что никогда, никогда не читает о себе в интернете.
*
Он говорит о своем персонаже. О том, как здорово было поработать с Дэвидом Финчером и его изумительной командой.
О том, как ему повезло с Эндрю.
То есть, повезло с ним поработать.
Журналист кивает и спрашивает о реальном Марке Цукерберге.
*
Эндрю возит с собой сценарий «Паука», подшучивает сам над собой насчет латексного костюма, передает Джесси приветы от Эммы и жалуется на диалоги.
«То есть, знаешь, они говорят, как в комиксах. В плохом смысле. Аарон прибил бы за такое».
Джесси, пролетев с «Глобусом», первым делом тянет за спиной Аарона кулак и получает тычок таким же сжатым кулаком:
- Вступай в клуб, - Эндрю подмигивает.
Проигрывать вдруг оказывается совсем не обидно.
Эндрю выходит на сцену и сбивается, читая с суфлера; возвращается на место через пять минут, наклоняется за спиной Аарона и несчастно сообщает:
- Я кретин.
- Ну… да, - после короткой паузы соглашается Джесси, и они смеются. Аарон косится на них обоих поочередно и выпрямляется, аплодируя Рики Джервезу.
То, как Джесси в конце вечера вытягивает его на сцену ко всем остальным, показывают в каждом репортаже о церемонии вручения – крутят по телеку весь следующий день.
Джесси в десятый раз видит собственную улыбку, и выражение лица Эндрю.
Господи, как здорово, что он не читает фанатские сайты.
*
- Прости меня, - трагично вздыхает Эндрю, как только Джесси снимает трубку.
- Чего?.. - Джесси в Нью-Йорке, здесь шесть двадцать утра, и пятнадцать секунд назад он спал.
- Прости, - повторяет Эндрю, но особой вины в его голосе не слышно. – Я обещал заткнуться насчет этого.
- Чего? – еще раз, только в другом смысле, спрашивает Джесси.
- Я опять сказал, что люблю тебя.
- О.
- Как актера.
- Ага.
- Как человека.
- …так и сказал?
- Как человека… и вообще, - заканчивает цитату Эндрю.
- Ясно. Как бойфренд. Не в сексуальном смысле, - зубодробительно невозмутимым тоном припоминает Джесси.
- Блин. Прости.
Джесси представляет его сейчас: где-то в лифте какой-то телекомпании, смешного, слегка растрепанного, в темном пальто и полосатом шарфе.
- Да иди ты, - он все-таки смеется. – Говори, что хочешь, хоть всему свету в прямом эфире. А я спать хочу. Здесь полседьмого, имей совесть.
Ему слышно, как Эндрю улыбается:
- Ладно.
- Ладно?
- Заметано.
И конечно, что-то тут не так.
*
- Я в него влюбился.
Прямой эфир. Джесси, сидя перед телевизором, давится сэндвичем с огурцом.
А Эндрю делает паузу – и это просто издевательство – а потом пожимает плечами и добавляет:
- По-настоящему. Знаете, как это бывает.
Ведущий понимающе кивает. Он в курсе.
Как и зрители канала CBS.
И весь свет.
И Джесси Айзенберг.
fin